Культурно-исторический аспект отношений родителей к ребенку

Миссия семьи на каждом историческом этапе меняется в зависимости от принятой челове­ческим сообществом системы ценностей. Пред­оставления о том, каким должен быть ребенок и какова роль семьи в его воспитании, определяют содержание, методы, позицию и отношение родителей к ребенку, уклад жизни семьи в це­лом.

На ранних этапах развития человеческого об­щества воспитание не было прерогативой обще­ственных институтов или семьи. Уход за детьми был делом всей общины. Для первобытного общества нормой являлась двойственность отно­шения к детям. Широкое распространение имел инфантицид (убийство детей), обусловленный дефицитом средств к существованию. Характер­но то, что вероятность инфантипида в обществах охотников, собирателей и рыболовов была почти в 7 раз выше, чем у скотоводческих и земле­дельческих племен. Оседлый образ жизни и бо­лее надежные условия существования снижали вероятность инфантипида, который практиковал­ся в основном по 4 качественным» признакам. Убивали главным образом младенцев, которых считали физически или психически неполноцен­ными, исходя из предрассудков (например, близ­нецов)

и т, п. Вместе с тем, иметь детей счита­лось почетным, и не только родители, но и близ­кие родственники могли быть ласковыми и внимательными к детям.

Детоубийство в античном обществе мало ис­следовано, несмотря на сотни ясных указаний античных авторов на повседневность и общепринятость этого. Детей швыряли в реку, са­жали в кувшин, чтобы уморить голодом, остав­ляли на обочине дороги на растерзание птицам и зверям (Л. Демоз). Ребенок в буквальном смысле этого слова принадлежит родителям как собственность. Цицерон писал, что смерть ре­бенка надо переносить «со спокойной душой», а Сенека считал разумным топить слабых и уродливых младенцев.

Право распоряжаться жизнью ребенка было отобрано у родителей только в конце IV в. н. э. Умерщвление детей стало рассматриваться за­коном как убийство. После Везонского собора (442 г.) о нахождении брошенного ребенка сле­довало заявлять церкви. А около 787 г. Датео из Милана открыл приют для брошенных детей. Тем не менее, это не означало, что в обществе формируется ценность детства, а за ребенком закрепляется право на жизнь и любовь.

В средние века, как и в античности, поло­жение детей было тяжелым. Но наряду с этим средневековье донесло до нас память о нежных, любящих матерях, веселых детских играх. Однако характерна амбивалентность (двойствен­ность) образа детства. Младенец — одновременно символ невинности и воплощение зла. А главное, он существо, лишенное разума.

Целый ряд причин затруднял формирование устойчивого позитивного отношения к детям.

Среди них: высокая рождаемость и высокая смертность. В результате плохого и небрежного ухода в XVII—XVIII вв. в странах Западной Ев­ропы умирали от 1\5 до 1\3 всех новорожденных, а до 20 лет доживало меньше половины. Фата­лизм и смирение в этих условиях были есте­ственны, а холодность, с которой родители относились к смерти своих детей, была прояв­лением психологической защиты, реакцией на к то, что случалось слишком часто. Формирование индивидуальных привязанностей между роди­телями и детьми затруднялось и институтом «воспитательства» — обычаем обязательного вос­питания вне родительской семьи. Знать посы­лала своих детей в другой знатный дом или в монастырь в качестве слуг, пажей, фрейлин, послушников или писарей. Этот обычай был рас­пространен в среде раннефеодальной знати. 06ширная тема детей—работников в чужом доме представлена и в русской литературе.

Больше по теме: