Жизненный путь и концепция Юнга

Вот оно что! Я почувствовал несказанное облегчение. Вместо ожидаемого проклятия благодать снизошла на меня, а с нею невыразимое блаженство, которого я никогда не знал - Я понял многое, чего не понимал раньше, я понял то, чего так и не понял мой отец, — волю Бога . Отец принял библейские заповеди как путеводитель, он верил в Бога, как предписывала Библия и как его учил его отец- Но он не знал живого Бога, который стоит, свободный и всемогущий, стоит над Библией и над Церковью, который призывает людей стать столь же свободным. Бог, ради исполнения Своей Води, может заста­вить отца оставить все его взгляды и убеждения. Испытывая челове­ческую храбрость, Бог заставляет отказываться от традиций, сколь бы священными они ни были" [там же, с. 50].

Первый вопрос, который здесь возникает, почему подобное толко­вание мыслей является следованием Воле Бога, а не, наоборот, ересью и отрицанием Бога? Ведь Юнг договорился до того, что Бог заставил его отрицать и Церковь, и сами священные религиозные традиции. Второй вопрос, может быть, даже еще более важный, а почему, соб­ственно, Юнг дает подобную интерпретацию своим мыслям? Матери­ал воспоминаний вполне позволяет ответить на оба вопроса. В тот период юного Юнга занимали две проблемы: взаимоотношения с отцом, потомственным священнослужителем (по мнению Юнга, отец догматически выполнял свой долг, имел религиозные сомнения, но не пытался их разрешить, и вообще был несвободен в отношении хрис­тианской веры и Бога); вторая проблема — выстраивание собствен­ных отношений с Богом, уяснение отношения к Церкви. Чуть позднее рассматриваемого эпизода эти проблемы были разрешены Юнгом кардинально: oт разрывает (в духовном отношении) и с отцом, и с Церковью. после первого причастия Юнг приходит к решению, кото­рое он осознает так: "В этой религии я больше ее находил Бога. Я знал, что больше никогда не смогу принимать участие в этой цере­монии. Церковь — это такое место, куда я больше не пойду- Там все мертво, там нет жизни.

Меня охватила жалость к отцу. Я осознал весь трагизм его про­фессии и жизни Он боролся со смертью, существование которой не мог признать. Между ним и мной открылась пропасть, она была без­гранична, и я не видел возможности когда-либо преодолеть ее" [там же,с. 64].

Вот в каком направлении эволюционировал Юнг. На пути этой эволюции ему нужна была поддержка, и смысловая, и персональная. Но кто Юнга мог поддержать, когда он разрывает и с отцом, и с Церковью? Единственная опора для Юнга — он сам, или, как он позднее говорил, "в следовании своему демону" - Однако понимает этот процесс Юг г иначе: как уяснение истинного желания и наставления Бога. Именно подобное неадекватное осознание происходяще­го и обусловливают особенности понимания и интерпретации Юнгом своих мыслей. Юнг, самостоятельно делая очередной шаг в своем духовном развитии, осмысляет его как указание извне, от Бога (в дальнейшем — от бессознательного, от архетипов), хотя фактически он всего лишь оправдывает и обосновывает этот свой шаг. На пра­вильность подобного понимания указывает и юнгеанская трактовка Бога. Бог для Юнга — это его собственная свобода, а позднее, его любимая онтология (теория) — бессознательное. Поэтому Юнг с удовольствием подчиняется требованиям Бога, повелевающего стать свободным, следовать своему демону, отдаться бессознательному.

Итак, интерпретация мыслей Юнга, так же как затем и других проявлений бессознательного — сновидений, фантазий, мистических видений, представляет собой своеобразную превращенную форму са­мосознания личности Юнга. Превращенную потому, что понимается она неадекватно: не как самообоснование очередных шагов духовной эволюции Юнга, а как воздействие на Юнга сторонних сил — Бога, бессознательного, архетипов. Еще один маленький пример.

В книге Юнг приводит сон, как он пишет, предсказавший ему разрыв с Фрейдом. События сновидения, пишет Юнг, "происходили в горной местности на границе Австрии и Швейцарии. Были сумер­ки, и я увидел какого-то пожилого человека в форме австрийских императорских таможенников . В нем было что-то меланхолическое, он казался расстроенным и раздраженным . кто-то сказал мне, что этот старик — лишь призрак таможенного чиновника, что на самом деле он умер много лет назад" [там же, с. 167]. Вот как Юнг истол­ковал этот сон. "Я стал, — пишет он, — анализировать, и слово "таможня" подсказало мне ассоциацию со словом "цензура". "Грани­ца" могла означать, с одной стороны, границу между сознательным и бессознательным, с другой же — наши с Фрейдом расхождения . Что же до старого таможенника, то, очевидно, его работа приносила ему больше горечи, нежели удовлетворения, — отсюда раздражение на его лице. Я не могу удержаться от аналогии с Фрейдом" [там же, с. 167].

Больше по теме: